– Так, – решительно сказал сэр Мишель. – Пока еще этот олух приведет стражу… А ну пошли, поговорим с ними!

Рыцарь, а вслед за ним Гай и оруженосец, оставив лошадей, едва не бегом бросились в сторону корабельных сходен. Мак-Лауд, успевший подняться на борт и ожидавший, когда дама-не-дама взойдет вслед, заметил возможную опасность и, бросив мешок на палубу, спрыгнул с высокого фальшборта обратно на причал и пошел навстречу.

– Чего надо? – грубо осведомился шотландец, загородив дорогу к сходням. Женщина успела взойти на корабль и теперь стояла у мачты, наблюдая за развитием событий из-под вуали.

– Сударь, вас разыскивают по приказу его высочества принца Джона и архиепископа, – Гай за время службы у принца попривык к казенным формулам и решил начать разговор первым. – Пойдемте-ка с нами.

– Портовая шлюха может и пошла бы, – развязно сказал Мак-Лауд, подозрительно оглядывая Гисборна. – Где-то я видел твою рожу…

Гай, словно и не услышав обидных речей шотландца, снисходительно улыбнулся:

– Я служу принцу, сударь. Извольте-ка назвать имя женщины, с которой вы встретились. У нас есть некоторые подозрения насчет ее личности…

– Имя? – ухмыльнулся Дугал. – Моргана, дочь Игрейны, сестра Артура! Катись отсюда!

К Мак-Лауду подошел второй шотландец, такой же высокий, с заплетенными в косички длинными волосами. Рука сэра Мишеля невольно потянулась к мечу, а Гунтер нашарил за пазухой рукоять пистолета. Горцы выглядели спокойными, а оттого их наглость воспринималась более остро.

– Ах, Моргана! – выдавил Гисборн. – Фея и колдунья? В девичестве – де Лоншан?

Дальнейшее снова показало, что горцы – народ непредсказуемый и в воинственности норманнов превосходят. Мгновенным движением Дугал выхватил из-за спины меч, но рубанул не по Гаю, а постарался достать сэра Мишеля, стоявшего слева. Рыцарь вовремя отскочил, острие клинка лишь чуточку царапнуло по кольчуге на груди.

Охранники бывшего канцлера словно заранее спланировали атаку. Едва Мак-Лауд рванулся к слегка потерявшему равновесие норманну, второй шотландец ударил Гисборна, но тоже неудачно – меч распорол рукав камзола. Получилось так, что Дугал скрестил оружие совсем не с тем человеком, с которым разговаривал, наверняка полагая, что все трое – враги. Гунтер, едва зазвенело оружие, вытащил пистолет, сбросил с предохранителя и начал отходить в сторону. А по берегу уже бежали стражники во главе с новым командиром.

Гунтер, отчего-то твердо уверенный, что с Мишелем и Гаем все будет в порядке, пускай шотландцы и были ростом куда выше обоих норманнов, а мечи – клейморы значительно превосходили длиной изделия английских и норманнских оружейников, наблюдал за дракой со стороны, стараясь не слишком приближаться. А то ведь затопчут или зарубят походя.

Нельзя сказать, что поединки были излишне честными. Вначале Мак-Лауд, наседавший на сэра Мишеля, пнул рыцаря по бедру, надеясь затем выбить оружие, сэр Мишель же в ответ подхватил левой рукой валявшуюся рядом длинную железку непонятного происхождения и начал орудовать ею, будто кинжалом. Вот пожалуйста: выпад Дугала отбит, клинок ушел вниз и вправо, и есть мгновение задеть противника не совсем обычным оружием. Сэр Мишель так и сделал, зацепив Дугала по плечу, а тот, в свою очередь, пинком отправил под ноги нормандцу стоявшую у самого края причала деревянную бадью…

Краем глаза Гунтер засек странное движение на борту корабля, а когда повернулся, обнаружил, что «дама» в траурном наряде довольно резво сбежала вниз по сходням и припустила в сторону, противоположную той, откуда приближалась стража. Германца словно током ударило. Эту «даму» следовало отловить любой ценой. Похоже, под черной вуалью и скрывается мэтр де Лоншан…

– Стой! – Гунтер, грохоча подковками сапог, обогнул дерущихся, мельком отметив, что противник Гая уже ранен и сопротивляется вяло. – Стоять, я вам говорю! Halt!

«Дама» обернулась на бегу и это ее погубило. Ноги запутались в складках тяжелого шерстяного платья, она рухнула на доски причала, попыталась подняться, но тут Гунтер прыжком настиг ее, схватил за ворот, взмахом правой руки, сжимавшей пистолет, сбросил шляпку, и наставил дуло в лицо, принадлежащее отнюдь не женщине.

– Тихо, а то пристрелю! – угрожающим голосом сообщил Гунтер. – А ну встать, сударь!

– Пристрелите?.. Из чего?

Все правильно – на германца смотрел перепуганными серыми глазами человек, всего два дня назад выезжавший из Тауэра с роскошью и великолепием, которым позавидовали бы все христианские короли Европы, а то и сам Багдадский халиф. Худое лицо, обтянутое желтоватой кожей, небритый подбородок, острый, будто у птицы, нос и длинные, тронутые сединой волосы – вот он, бывший канцлер Уильям де Лоншан.

– Вставайте на ноги, – приказал Гунтер, подумал, вспомнил прочитанные раньше книжки и добавил многозначительно: – Вы арестованы именем короля… То есть архиепископа Кентерберийского.

– Оставьте меня, – быстро сказал Лоншан. – На палубе когга мешок с деньгами. Пять тысяч фунтов. Возьмите и убирайтесь!

Сразу видно – человек привык командовать. В другое время Гунтер, может, и подумал бы над предложением мгновенно стать богатым человеком. Пять тысяч фунтов… Вот тебе и баронский замок, немного своей земли и даже золотые зубы, если, конечно, в конце двенадцатого века можно найти зубного техника, способного сделать коронки… Но, в конце концов, зря мы ездили в эту проклятую Англию? Выходит, зря. Даже сарацина-исмаилита изловить не вышло. Остается лишь вздыхать о собственной неудачливости – долгий путь через Нормандию, пролив и Англию закончился тем, что зубастый Мерлин сделал нашу работу, не сходя с места, оставив в дураках и благородного рыцаря, и его оруженосца. А так – поймали злодея короны, разорителя страны и обидчика Годфри.

– Мало! – заявил германец. – Десять тысяч меня бы устроили. А пять – можете раздать бедным. Вы их много наплодили за последние месяцы.

– Десять? – переспросил Лоншан. – Ради Бога, – бывший канцлер отдернул закрывавший ногу подол платья и сдернул привязанный над коленом небольшой мешочек. – Подавитесь. Здесь алмазов на двадцать пять тысяч. Отпустите мой воротник, сэр!

– Я не сэр, – буркнул Гунтер, пряча кошель за поясом. – Я оруженосец. Пойдемте, милейший, я вас провожу. Кстати, слышали – на вас наложен интердикт? Умрете без покаяния и причастия… Однако не стоит беспокоится – в аду наверняка хорошая компания, а за ближайшие лет семьсот-восемьсот у вас найдется возможность познакомиться там со многими интересными людьми.

Лоншан, услышав об отлучении, побледнел, однако же нашел силы злобно прошипеть:

– Хватит заговаривать зубы! Пустите!

Гунтер дернул за воротник лоншанова платья, поднял бывшего канцлера на ноги, обнаружив при этом, что человек, ставший пугалом для всех ленов короля Ричарда, едва достает ему до грудины, и молча потащил слабо упиравшегося карлика обратно, навстречу страже, которая успела окружить место побоища, устроенного Гаем, сэром Мишелем и шотландцами.

Гисборн все-таки убил своего противника в красно-зеленом килте, но вот сэр Мишель и Мак-Лауд продолжали рубиться. Рыцарь хрипло выкрикивал изредка – «Не вмешиваться! Я его сам прикончу!». В ответ следовали непонятные и красиво звучащие ругательства на шотландском.

Дугалу просто не повезло – отбив рубящий удар сверху, он отступил на шаг назад, нога зацепилась за гвоздь, неплотно пригнанный к дощатому настилу набережной, и Мак-Лауд, запнувшись, опрокинулся на спину. Так как дело происходило у самой кромки воды, Дугал полетел вниз с причала. Меч сэра Мишеля распорол воздух.

– Трус! – рявкнул рыцарь, заглядывая через край пристани в мутную грязную воду Дуврской бухты. – Вылезай!

Снизу донесся плеск, бульканье, по волнам пошли круги и шотландец вынырнул, взмахивая руками и вопя:

– Эй, помогите! Я не умею плавать! Канат брось, скотина!..

После чего Мак-Лауд снова погрузился, выпустив цепочку пузырей.

– Эй, – Гай тронул разгоряченного Мишеля за плечо. – Он же утонет!