– Эй! Это наш дракон! – заорал сэр Мишель. – Не трогай его!

Фармер-младший вместе с оруженосцем пришпорили лошадей, ринувшись вдогонку за драконоборцем из Наварры, однако остановить его теперь было невозможно.

«Надеюсь, он ничего не повредит, разве только себя может покалечить, – подумал Гунтер, наблюдая, как рыцарь на полном скаку приближается к самолету. – Броня у этой модели нехилая…»

Раздался треск ломающегося копья, лошадь сэра Горациуса шарахнулась в сторону, а сам он вылетел из седла и грохнулся наземь. Прежде чем Гунтер и сэр Мишель подоспели, рыцарь с трудом поднялся на ноги, отбросил щит и обнажил меч, ухватившись за рукоять обеими руками. Сокрушительный удар, обрушившийся на лопасть винта «Юнкерса», не причинил самолету никакого вреда, а клинок просто переломился у основания. Что ни говори, в двадцатом веке сталь делали получше… Мигом доскакав до самолета, сэр Мишель соскользнул с лошади, ударом ноги повалил сэра Горациуса наземь, а затем, приставив ему к груди острие меча, выдохнул коротко:

– Оставь…

– Это вы, сударь? – прохрипел сэр Горациус, ошеломленно глядя на Фармера. – Здесь крокодил, вы разве не видите?

– Это мой… наш дракон, и он ручной!

– Да нет же, эта тварь именуется крокодилом, – упрямо повторил наваррец, косясь на лезвие меча сэра Мишеля. – Рыцари, побывавшие в Египте мне рассказывали о подобных чудовищах! Крокодилы длинные, зеленые и чешуйчатые! Как этот!

Гунтер, слушая препирательства обоих сэров, начал давиться со смеху. Надо же, теперь произведение конструкторов фирмы «Юнкерс» превратилось из дракона в зубастую рептилию, обитающего в водах Нила. А ведь он еще и летает…

– Это твой са-мо-лет? – сзади послышался голос отца Колумбана, подоспевшего к месту событий. – Я думал, он поменьше размерами.

– Да, вы правы, – сквозь слезы смеха подтвердил германец. – Еще его прозывают летучим крокодилом…

Глава девятая

Вести из Святой Земли

– Невероятно! – Гунтер сидел в кресле кабины и зачарованно смотрел на приборную панель за штурвалом. Нет, все было, в большинстве своем, без изменений, как и должно быть, но стрелка индикатора количества топлива недвусмысленно говорила: оба бака полны, полтонны горючего на месте, словно и не было полета из французской Нормандии до Британии и снова в Нормандию, только на сей раз принадлежащую королевству Английскому…

Отец Колумбан стоял рядом, на левой консоли, и со сдержанным любопытством озирал кабину. Увидев, что германец чем-то сильно удивлен, и даже немножко расстроен, святой окликнул его, и спросил:

– Что-то не так, сын мой? Чем ты огорчен?

Гунтер молча ткнул пальцем в индикатор, не подумав о том, что отшельник ничего не поймет.

– Вот. Бензина – хоть залейся! Думаю, хватит долететь до Византии…

– Объясни по-человечески! – потребовал отец Колумбан. – Что есть бензин, почему им нужно залиться, и отчего таковой бензин необходим подданным ромейского кесаря?

Гунтер поморщился – сейчас придется пускаться в долгие объяснения, а надежда, что отшельник уразумеет хоть часть названий и технических подробностей была слишком слаба. Однако, святой продолжал настаивать, и германец, вздохнув, выбрался обратно на крыло.

– Пойдемте, святой отец, я все покажу.

Щиток, закрывавший отверстие топливоприемника, находился как раз на правой консоли. Гунтер подвел святого к нему, присел, отвинтил крышку, и, бесцеремонно забрав у отшельника ореховую веточку, которую тот крутил в руках, сунул ее в трубку.

Когда Гунтер вытащил палочку обратно, на крыло закапал бензин. До этого момента германец отказывался верить показаниям прибора, думая, что он сломался. Но вот доказательство…

Когда крышка была завинчена, а щиток снова плотно закрыт, Гунтер, под пристальным взглядом отца Колумбана, осторожно шагавшего следом, отошел к краю консоли, вытащил из-за голенища сапога зажигалку, и, протянув мокрую ветку святому отцу, сказал:

– Понюхайте. Чем пахнет?

– Странный запах, – недоумевающе помотал головой отец Колумбан, приблизив нос к ветке. – Вот эта жидкость и есть «бензин»?

Гунтер молча кивнул, забрал палочку обратно и щелкнул зажигалкой. Ветка ярко вспыхнула, а когда огонь начал подбираться к пальцам, германец бросил ее под ноги и затоптал.

– Лорд действительно исполнил что обещал, – пробормотал Гунтер, – полные баки. А горючее – самое лучшее.

– Так, – отец Колумбан приобрел решительный вид, – я начинаю понимать, что сия… э… небесная колесница – совсем не дракон и не крокодил, но творение рук человеческих. Постарайся объяснить мне, почему твой Люфтваффе летает, и зачем ему необходима эта вонючая жидкость?

– Хорошо, – сдался Гунтер, – понимаете ли, святой отец, для того, чтобы взлететь, необходимо очень быстро раскрутить вон ту штуковину, – оруженосец сэра Мишеля указал на винт, – она приводится в движение особым механизмом…

Пока святой Колумбан и германец обсуждали принципы практического воздухоплавания и теории построения летательных аппаратов тяжелее воздуха, неподалеку от самолета, возле привязанных к дереву лошадей, которые принялись щипать сочную луговую траву, мирно беседовали сэр Мишель и сэр Горациус. И некому было подивиться на странную картину: летчик германских ВВС с монахом оживленно спорят о чем-то, поочередно заглядывая в кабину «Юнкерса-87-В2», а неподалеку отдыхают, полулежа в траве, и ведут неторопливую куртуазную беседу два рыцаря…

Довольно скоро сэр Мишель сумел убедить упрямого сэра Горациуса, что Люфтваффе вовсе никакой не крокодил, и взял у наваррца слово, что сэр Горациус не станет предпринимать каких-либо действий во вред ручному дракону. Далее речь зашла о недавнем происшествии в монастыре Святой Троицы. Выяснилось, что сэр Горациус только сегодня покинул гостеприимные стены обители и направлялся на юг, в Аквитанию, а дальше в королевство Сицилийское, к королю Ричарду. Решив срезать путь напрямик, ибо дорога описывала вокруг леса широкую петлю, наваррец наткнулся на дракона, и возомнив, что сие чудовище есть крокодил, невесть как попавший в Нормандию, вызвал тварь на поединок. Внимательно слушая историю сэра Горациуса, сэр Мишель вспомнил, что именно ему он продал свои доспехи и меч, и решив, что неплохо было бы вернуть дорогое вооружение, поинтересовался:

– Благородный сэр, не угодно ли будет вам позволить мне выкупить некоторые из моих вещей, перешедших к вам в монастыре Святой Троицы?

Сэр Горациус пожал плечами и сообщил:

– К превеликому моему сожалению, ничего из вашей собственности, сэр, при мне нет, ибо часть таковой я проиграл в кости сэру Понтию Ломбардскому, коий прибыл в обитель Святой Троицы намедни вечером. Кое-что я продал гораздо раньше, дабы восполнить подходившие к концу запасы вина…

Выяснилось следующее: сэр Понтий успел показать себя также и в монастыре, куда он прибыл, премного страдая от раны, причиненной чудесным оружием Джонни. К вечеру же, когда действие целебных мазей, наложенных на рану ломбардца сердобольными монахами принесло облегчение, он, напившись, начал приставать к наиболее благообразным из молодых монахов и послушников, то ли приняв их спьяну за монашек, то ли от природы имея дурные наклонности. Слуги же его, сарацины, и вовсе едва не сожгли монастырь, воскурив некие зловонные травы и придя от того в буйное и безобразное веселье…

– И что… – словно зачарованный спросил сэр Мишель, живо представив себе новые бедствия, свалившиеся на голову отца Теобальда, настоятеля обители Святой Троицы: сперва рыцарь де Фармер, теперь бастард из Ломбардии. А проистекает все от того, что монастырь при дороге стоит, да в странноприимный дом пускают кого ни попадя!

– А утром сего дня, – продолжал Горациус Наваррский, изредка с опаской косясь в сторону Люфтваффе, где отец Колумбан пристально изучал пулемет, а Гунтер старательно что-то втолковывал отшельнику, – на рассвете, отец Теобальд, приор и субприор пришли в странноприимный дом и потребовали от всех рыцарей немедленно покинуть землю обители. Сэру Понтию даже интердиктом угрожали…