– Я попытался нарисовать старосте деревни твоего Люфтваффе, – заметил отец Колумбан. – И он сказал, что изображение ничуть не похоже на пролетавшее чудище. Между прочим, крестьяне теперь боятся ходить в лес. Прошел слух, будто в чащобе поселился демон. Это тоже примечательно… А в церкви деревни Антрен теперь каждый день проводят обряд изгнания дьявола. Кстати, барон Александр де Фармер после жалоб арендаторов и местного священника хотел послать в лес дружинных, обыскать заросли, да я отговорил. Вас с Мишелем дожидался. Могу поклясться кровью Христовой, хоть и грех это, что в лесу возле Антрена прячется твой соотечественник.

– Черный летательный аппарат без крыльев… Не похож на «Юнкерс», – Гунтер невидящими глазами уперся в земляной пол на котором беспробудно дрых Гай Гисборн, выдыхая густой спиртовой перегар. Ничего себе! Интересными новостями поделился отец Колумбан. – Одного понять не могу. Ни мы, ни англичане с американцами, ни русские не красили самолеты в черный цвет! И если он дымил, значит, был поврежден… Да, так что еще известно об этом человеке?

– Он пытается выжить здесь, – просто, спокойным голосом ответил святой Колумбан. – Действует уверенно, не без нахальства. Нашего языка не знает, в этом я твердо уверен.

– Почему? – приподнял бровь германец.

– На следующий день после нападения на оруженосца д’Эланкура он появился на Алансонской дороге. Безошибочно нашел трактир «Серебряный щит». Объяснялся с хозяином жестами, глухонемым прикидывался. Купил мяса, молока и хлеба. Я проверил – он расплатился отнятым у Альмарика неаполитанским серебром. Довольно редкие монеты.

– А одежда? – спросил Гунтер. – Вы сказали, будто… м-м… пострадавший дворянин приметил необычную одежду! Не мог же этот, как вы выразились, «разбойник», придти в трактир в летной куртке или в военной форме моего времени!

– Я, кажется забыл упомянуть, – проворчал монах, – что он, в отличие от тебя, совсем не дурак. Он сообразил, что выделяться среди прочих людей нельзя. Могут возникнуть сложности. Рубаху и суконную куртку гость, видимо, позаимствовал в деревне Антрен. Я узнал, что жена тамошнего плотника вывесила на ночь сушиться белье и верхнее платье мужа. К утру вещи исчезли. А почтенный трактирщик Уилли Боул запомнил, что одежда неизвестному была великовата. Плотник в Антрене, понимаешь ли, высок ростом… В одном, кстати, вы с гостем похожи – стрижены коротко. Дворяне волосы обрезают редко, а вилланы и вовсе никогда. Старинный обычай.

– Любопытно, – Гунтер с удручением почесал в затылке. – По-моему, этот человек сильно рискует. Помните, как в Сен-Рикье удавили пойманного крестьянами сарацина? Того, который у вас некоторое время прятался?

– Да, – сказал отец Колумбан. – Поэтому ты, я и Мишель обязаны найти нашего странного гостя раньше, чем его разыщут безграмотные вилланы, перепуганные разбойниками и жуткими черными драконами. Как бы смел и нахрапист он ни был, рано или поздно попадется. Будет жалко, если Мишель потеряет возможность завести себе еще одного оруженосца… – тут отшельник чуть язвительно ухмыльнулся.

– Вы, как я вижу, даже восхищаетесь тем… человеком, – невесело хмыкнул Гунтер.

– Разумеется! – воскликнул святой. – Вспомни, сын мой, что ты заявился к нам, почитай, на все готовенькое! Во-первых, сразу же познакомился с Мишелем. Во-вторых, на здешнем наречии неплохо говоришь. И вообще… Прижился. А тому каково? Полный месяц жить одному – а он там один, я полагаю! – присматриваться, наблюдать, добывать хлеб насущный! Я могу даже оправдать и то, что он пошел разбойничать на Алансонскую дорогу! В конце концов, он только лишь ранил д’Эланкура, а ведь, если бы пожелал – мог убить. Он просто хотел есть! И, замечу, он до сих пор наверняка не знает, где оказался. А если и догадался, то представь, в каком смятении пребывает его душа!

– Воображаю… – мрачновато ответил Гунтер на вдохновенную речь отца Колумбана. – А если к нему Лорд заявлялся…

– Вот и мы! – раздался голос сэра Мишеля. Рыцарь, довольный и раскрасневшийся, стоял у дверей, приглаживая мокрые волосы. За его плечом воздвигалась мощная фигура Дугала. – О чем разговор ведете, отец Колумбан?

– Головы друг другу не разбили, грешники? – отшельник, прищурившись, посмотрел на обоих забияк. – Нет? И водичкой колодезной освежились? Вот и замечательно. Дугал, я, кажется, просил тебя развести огонь? Не забыли, что к полудню вы уже должны быть в дороге?

Шотландец, отпихнув в сторону молодого Фармера, подошел к скамье, на которой спал, забрал с нее черно-желтый клетчатый плед, быстро обернул его вокруг бедер и, щелкнув иглой серебряной литой фибулы, укрепил оконечья ткани на плече.

– Сейчас сделаю, – прогудел он. – Хорошо поразмялись. А я опять победил! Эй, кто-нибудь, разбудите Гая!

Гунтер не шевельнулся. Он по-прежнему сидел за столом, сжимая в кулаке свинцовую пистолетную пулю. У германца было такое ощущение, что его ударили по голове тяжеленным обухом топора, обернутым мешковиной.

…Итак, Гунтер фон Райхерт вовсе не единственный гость из грядущего, очутившийся в Нормандии, королевстве Английском. Теперь остается лишь отыскать собрата по несчастью. И будь он американцем, норвежцем, итальянцем или даже японцем – этот человек окажется для Гунтера единственным живым напоминанием о грохочущем где-то в неимоверной дали времен двадцатом веке.

– Я даже рад, что они уехали, – сказал сэр Мишель. – Хотя и нехорошо так говорить о друзьях.

– Без Дугала тебе будет скучно, – Гунтер подтянул поводья лошади и перебросил их в левую руку. Правая же легла на кобуру «Вальтера», прицепленную к ремню. – Ничего, потерпишь. Дугал, кстати, хвастался, что научил тебя какому-то особо хитрому финту, позволяющему одним движением выбить клинок из руки противника.

– Врал, – фыркнул норманн. – Мне этот прием еще в детстве папа показывал. А ты вообще ничего в мечном бое не понимаешь. Длинный тяжелый меч не приспособлен для фехтования, им можно только рубиться. Впрочем, если ты перейдешь из четвертой в третью позицию…

– Остановись, сын мой, – взмолился отец Колумбан, ехавший позади на своем длинноухом муле. – Почему твои мысли посвящены одному лишь душегубству?

– Не душегубству, а благородному искусству, – возразил сэр Мишель и уныло добавил: – Одно плохо – против стреляющих огнем железок меч не выстоит. И вообще, давайте внимательно смотреть по сторонам. Вдруг приметим что-нибудь необычное?

Наручные часы Гунтера показывали три с четвертью пополудни. Сейчас маленький отряд в составе норманнского рыцаря, его оруженосца и святого отшельника направлялся через выпасной луг к лесу. Деревня Антрен, располагавшаяся по другую сторону Алансонской дороги, осталась позади. Совсем неподалеку лежала граница баронства Фармер и младшего лена герцога Алансонского, монсеньера Тьерри.

…А Дугал из клана Лаудов и Гай Гисборн отбыли в Марсель незадолго до полудня.

Когда, наконец, все проснулись, полечили головную боль старым, как мир, способом и слегка перекусили, отец Колумбан собрал небольшой конклав. Мэтра Адельхельма, чтобы не подслушивал, выставили на улицу. Старый еврей, разобидевшись, пошел заниматься делом – возжигать огонь под котлами и готовить новую порцию сгущенного вина. А господа рыцари, Гунтер и монах начали обсуждать свои дальнейшие планы.

Гунтер, однако, почти не участвовал в разговоре. И даже не сидел за столом вместе с остальными. Германец бродил по землянке сам не свой, вздыхал и время от времени бурчал себе под нос: «Ну скоро господа дворяне закончат? У людей дела серьезные, а они о всякой ерунде болтают!..» Он очень хотел немедленно оседлать коня и, бросив все, отправиться к Антрену. Туда, где якобы свалилась с небес «огромная черная рыбина».

Отец Колумбан, пускай и видел терзания оруженосца, вел беседу неторопливо и обстоятельно. Бестолковым рыцарям следовало точно объяснить дорогу, рассказать о приметных местах и возможных опасностях. Решили вот что: Гай и Дугал, которые не имеют поручений от архиепископа и принца, сейчас направятся в приморский город Марсель и сядут на корабль, идущий в Константинополь. Им дается полный месяц на то, чтобы добраться до столицы кесаря Андроника. Там ноттингамский рыцарь и шотландец будут дожидаться прибытия сэра Мишеля и Гунтера, а что самое главное – армии императора Фридриха Барбароссы. Когда вся четверка окажется в сборе, им надлежит присоединиться к крестовому воинству…